Андрей Разин: "Девать деньги нам было некуда"
Интервью Андрея РАЗИНА
Пережив пятилетку пышных похорон и подрастеряв светлые идеалы, в 80-х годах советская страна, как незабвенная мадам Грицацуева, мечтала о чувстве романтическом, грезила о герое молодом и пылком. И он таки появился - с обворожительной улыбкой, не скупившийся на обещания, в меру авантюрный. Звали его Андрей Разин, было ему 20 с небольшим, а его заурядная биография: ПТУ, армия, колхоз, работа барменом...- с лихвой окупалась отсутствием каких-либо комплексов.
Можно как угодно относиться к этому человеку, но отрицать, что созданная им группа "Ласковый май" - потрясающий феномен, нельзя. Если верить Разину, за пять лет его питомцы дали 2500 концертов, на которые было продано 47 миллионов билетов. Впрочем, это, наверное, тот случай, когда полезно доверять, но проверять.
После распада "Ласкового мая" Разин подался на Ставрополье, где стал ректором института культуры. А кем же еще? Это неважно, что голос его остается скрипучим, а тело давно утратило юношескую поджарость, - Андрюшины песни по-прежнему пользуются спросом в провинции. Разве в противном случае Андрея Александровича избрали бы депутатом Госдумы Ставрополья?
"Семья Горбачевых была нам очень близка"
- Андрей, я помню, какой ажиотаж сопровождал группу "Ласковый май" в конце 80-х и особенно в пиковом для нее 89-м году. На концертах в том же киевском Дворце спорта творилось нечто невообразимое...
- Кстати, работал я тогда один, без Шатунова.
- Вокруг вашей группы ходило и ходит множество слухов...
- Ну разумеется - когда люди популярны, сплетен всегда в избытке. Ничего не попишешь: пиар.
- Сегодня вы респектабельный человек, депутат. А правда, что вы родились в лагере?
- Когда я прочитал об этом в энциклопедии, очень удивился. Но там одна нестыковочка. Все-таки человек, о котором они писали, родился 18 сентября, а я - 15-го. И звали его Вадим, и фамилия у него совершенно другая, моей даже не созвучна. Тогда появилась статья Юрия Филинова в "Комсомольской правде", где было написано, что, например, Наташа Королева - вовсе не Королева, Андрей Разин на самом деле...
-...Вадим Криворотов...
- Да. Журналюги искали подходящий персонаж и, как говорится, нашли. Правда, немножко промахнулись. Нет, я родился в Ставрополе, в довольно-таки хорошей семье. Увы, мои родители разбились в автокатастрофе, и я воспитывался в детском доме.
- В каком возрасте вы осиротели?
- Мне был год... Из родных осталась только бабушка. Она соседка Михаила Сергеевича Горбачева, живет в Привольном и последние семь лет досматривала его маму Марию Пантелеевну. Отсюда, кстати, скандалы и выяснения: племянник я Горбачева - не племянник. А какая разница, если мы были как одна семья. Немножко ссорились, но сейчас отношения наладились.
- Ну да, я сам слышал по телевизору, как вы пели:
Дядя Миша, дядя Миша,
Мой ты дядя дорогой!
Почему же ты не слышишь,
Как ругают нас с тобой?
- Еще бы, в 90-м году его так все честили! "Почему, - думаю, - никто не вступится, сколько можно?". Вот и решил спеть это в "Олимпийском". Когда мое выступление на всю страну показали, Горбачев позвонил Марии Пантелеевне: "Скажи Андрею, незачем это выносить на Первый канал".
- В конце 80-х, когда вы победно шествовали, а точнее, "чесали" по стадионам и Дворцам спорта необъятной бывшей родины, кое-где чиновники, может, и хотели бы запретить концерты, но опасались. Ну как же: племянник Горбачева! Вы и впрямь его родственник?
- Опять-таки... Поскольку моя бабушка - соседка Михаила Сергеевича (она училась с его матерью в одной школе, но та немножко постарше), семья Горбачевых была нам очень близка.
- В общем, когда вас называли племянником, вы этого не опровергали...
- (Улыбается). Ну а зачем? Даже некоторые родственники не имеют таких отношений, какие были у меня с Марией Пантелеевной...
- Но с Горбачевым вы лично общались?
- Да, правда, у нас была небольшая ссора, потому что перед смертью его матушка оставила завещание, где отписала свое имение мне. Михаил же Сергеевич вместо того, чтобы объясниться, поговорить, сразу начал судиться. Но ничего: два года прошло - и мы разобрались. Мирно разобрались.
- А что это за имение?
- Большой дом в Привольном. Мы сейчас делаем там музей. Я помогаю, но в каком плане? Все-таки это дом первого и последнего президента такой страны. Не хотелось, чтобы он куда-то на сторону ушел.
"Поговорил я с "крышей" и понял: девчата - вещь ненадежная"
- Скажите, а как на свет Божий появился "Ласковый май"?
- Это мой второй проект - первым была группа "Мираж". Вместе с талантливым композитором Литягиным и поэтом Соловьевым мы решили создать дискотечный коллектив. Тогда же и слов таких не было: "диско", "попса"... Мы написали (вернее, написал Литягин) танцевальную музыку, и я начал искать певицу. Нашел двух: Наташу Гулькину и Свету Разину, но их исполнение Литягину не понравилось. Он говорил: "В голосе нужно мясо". И тогда я предложил: "Андрюша, зачем изобретать велосипед? Надо идти в консерваторию и брать певицу с настоящим мясом".
В Московской консерватории я познакомился с Маргаритой Суханкиной и привел ее в студию. Она спела два альбома "Миража", и затем под ее фонограмму работали Гулькина и Разина. Правда, через два года девушкам это надоело. "Хотим петь сами, - возмущались они, - пора уходить в профессионалы". В общем, не стали мы их записывать, а просто поменяли на Ветлицкую и Овсиенко.
- Новые артистки продолжали работать под ту же фонограмму Суханкиной?
- Да, но вскоре и они заговорили о сольной карьере. Кстати, Таню Овсиенко я нашел в киевской гостинице "Братислава".
- Кем она там работала?
- Ну, не будем вдаваться в подробности... Таня сейчас очень известный человек, мой хороший друг...
- И тем не менее...
- Она занимала не ведущие должности - не директором была и не замом...
-...а горничной - чего уж тут темнить?..
- Получилось так, что мы с ней немножко поскандалили, и я на нее пожаловался начальству. Она пришла извиняться. "В принципе, вы меня простите, - говорит, - но меня уже уволили". Я был потрясен. Ну, делать нечего - пришлось взять ее в "Мираж" костюмершей. Потом Таня вышла на сцену, а со временем и самостоятельную карьеру сделала. Человек она очень хороший, мы поддерживаем нормальные отношения.
- Сейчас, судя по опубликованным откровениям Суханкиной, она чувствует себя обделенной. Девушка спела, а слава досталась другим...
- Опомнилась Маргарита позже. Я лично рассчитывался с ней, платил по 100 рублей за песню. По тем временам это были большие деньги. Она говорила: "Андрей, я не хочу их брать. Не дай Бог ты где-то скажешь, что это я пою, - меня же могут выгнать из консерватории"... Она так боялась огласки, что готова была и от гонорара отказаться.
Что меня поражало? Если другие певицы, даже Пугачева, могут три, четыре, пять дней писать одну песню, оттачивая каждое слово, фразу, звук, то Маргарита подходила, пела - и все! Для нас с Литягиным это было такое облегчение, такая экономия времени! Представляете: три минуты - и песня готова. Притом Суханкина читала ноты. То есть мы давали ей песню, она тут же пробегала глазами мелодию и текст и пела так, как это чувствует.
- Плюс голос с мясом!
- Мы были в шоке! Она полностью записала первый альбом в течение одной (!) смены, За четыре часа - все 12 песен! Нон-стопом прошла, мы только небольшие паузы делали. Конечно, те песни были очень популярны.
Но я и девчат понимаю: и Ветлицкую, и Овсиенко, и Свету Разину, и Наташу Гулькину (мы, в принципе, со всеми в хороших отношениях, дружим). Они очень красиво и эффектно работали, хорошо двигались, звучала солидная фонограмма. Для нашего совка, для Союза это было что-то! Тогда у нас впервые появилась группа уровня "Бони М", "АББА", но то было импортное, а это свое, родное. Они, между прочим, полные стадионы собирали.
- С чего же начинался "Ласковый май"?
- С того, что я заменил Разину и Гулькину Ветлицкой и Овсиенко. Но когда через год опять начались разговоры о сольной карьере, я понял: девчата, в принципе, вещь ненадежная. У них появляются мужчины, поклонники. Чуть ли не каждый приходил ко мне и начинал "разговаривать": "Это моя девушка, имей в виду...". Я удивлялся: "Да какая она твоя, если у нее со мной контракт?".- "Нет, моя. Если вдруг что, будешь иметь дело со мной, я - ее "крыша". В общем, стало трудно работать...
А девочкам это нравилось, они это поощряли, плакались: "Нам мало платят, не дают сольно петь"... Короче говоря, я подумал: "Надо брать сирот! С детьми куда легче работать: к ним никто не будет ходить, никто не будет их трогать... Смогу пять, шесть, 10 лет посвятить творчеству и буду спокойно работать над проектом, зная, что никто в него нос не сунет: не пущу". Для этих ребят я был и мама, и папа - все!
"Я сказал: "Деньги меня не интересуют"
- Сколько сирот вы сразу набрали?
- 12. Месяца три я ездил по детским домам: Юру Шатунова нашел, потом Сергея Серкова, Мишу Сухомлинова, Сашу Прико, Игоря Игошина... Всем им было по 12-13 лет.
- И много понадобилось времени, чтобы "Ласковый май" тоже стал собирать стадионы?
- Полгода.
- Особого пиара тогда не требовалось?
- Первую рекламную кампанию я провел вообще просто. С такими песнями не брали, естественно, ни на Всесоюзное радио, ни на телевидение (тогда в СССР и было-то всего два канала), поэтому я не стал испытывать судьбу, а пошел по другому пути.
У нас были небольшие капиталы. С этими деньгами я поехал в Шостку Сумской области и там купил чуть ли не полвагона кассет "Свема". Советские кассеты стоили тогда - я оптом их брал - 30 или 40 копеек. Это же не рубль, не два, не три... В общем, привез я их в Москву и отдал в студию. Помните, тогда в подвалах работали кооперативы подпольные? Там стояли один на другом советские магнитофоны (меня это поражало), куда вставлялись сразу по 20-30 кассет. Короче говоря, через месяц первый альбом Юры Шатунова был записан и растиражирован.
Подпольная студия находилась во Дворце культуры МПС, что на площади трех вокзалов - Казанского, Ярославского и Ленинградского. Оттуда во все направления шли поезда, и я подошел прямиком к директору этого Дворца. "Петрович, - говорю, - нельзя ли раздать проводникам кассеты, чтобы начальники поездов их крутили по радио, а желающие пассажиры покупали? Мне за это ничего не надо". Он удивился - "Как? Ты же заплатил за них, столько потратил!".- "Деньги меня не интересуют, - говорю.- Я хочу, чтобы эти полвагона кассет разъехались по всей стране".
За месяц они практически были проданы! Когда поезда возвращались в Москву, проводники бежали за новыми кассетами и хватали их ящиками. Петрович брал по полтора рубля за штуку, а в поезде они уходили по два с полтиной - три. Эффект был, как от разорвавшейся бомбы.
- А что потом?
- Через три месяца мне звонят с Дальнего Востока...
- "Дайте "Ласковый май"!"?
- Точно. В Москве, в пределах Садового кольца, еще никто ничего не знал, поэтому я удивился. Но мы рискнули - поехали на гастроли. Повсюду - в поездах, ресторанах - я слышал "Ласковый май", видел, как переписывали "Белые розы". Не передать, что творилось, - был какой-то психоз, и я понял: эти полвагона кассет...
- Окупились?
-...разорвали страну. Потом я выпустил 22 альбома "Ласкового мая" и все так же - через Петровича - распространял. Отдавал ему совершенно бесплатно. "Продавай, как хочешь, - говорю, - но чтобы вся страна пела".
- Петрович после этого не бросил работу?
- Нет. Он сейчас состоятельный человек и очень мне благодарен. Впрочем, не только он - многие первые кооперативщики на наших песнях тогда поднялись. Ну, например, зам Бориса Абрамовича Березовского по экономике сказал мне: "Андрей, на твоих кассетах, на "Ласковом мае" я заработал первые деньги".
"Подстрекаемые Пугачевой и Ко журналисты начали атаку на "Ласковый май"
- По-моему, таким же образом кассеты распространяла и очень известная в первые перестроечные годы Марина Журавлева...
- Да. Я рассказал о своем методе ее продюсеру, и он поступил так же. Но смысл был не в том, чтобы слепо этот шаг повторить. Нужно было сделать достойный продукт и угадать момент.
...Когда со всей страны в Москву прикатила слава, подстрекаемые Пугачевой и К0, журналисты Артемий Троицкий и Юрий Филинов начали на "Ласковый май" атаку. Против нас написали самые поганые статьи, какие только можно вообразить.
- Видимо, они еще не знали: чем больше на кого-то обрушиваешься, тем больший возникает к нему интерес...
- То, что сейчас пишут обо мне в Интернете: мол, родился в тюрьме, - все это цветочки по сравнению с тем, что писали тогда. Честно говоря, я даже испугался немножко, дрогнул в душе. "Господи, - думаю, - что же теперь будет?". Если "Советская Россия" и "Комсомольская правда" в один голос твердят: "Бандиты, воры, преступное сборище", государство должно реагировать...
- Ему все равно было?
- Как сказать... В студию "Ласковый май" сразу пришли из Генеральной прокуратуры, начали интересоваться. Но я показал карточку, где был в третьем классе сфотографирован с Михаилом Сергеевичем Горбачевым. "И вообще, я ого племянник" - говорю. Следователь поменялся в лице, вышел. Доложили обо всем генеральному прокурору СССР Трубину, а тот побоялся спросить у Горбачева, кем я ему прихожусь. Так от меня все отстали и потом, сколько газеты чего ни писали, никто уже мер не принимал.
Кстати, я привез в Киев фильм "Почем очень ласковый?" и обязательно через нашего близкого друга Андрюшку Данилко вам передам. Там снят прокурор Дзержинского района Москвы, которому по указанию правительства СССР поручили с нами разобраться. Накануне вышла статья в "Советской России", где Раймонд Паулс в очередной раз на нас пожаловался. Дескать, почему "Ласковый май" такие деньги зарабатывает? Надо посадить их в тюрьму! И тогда Рыжков сказал Трубину: "Даю тебе три месяца"...
Для начала генпрокурор арестовал всех моих заместителей, всех директоров. Но меня не тронули... Все-таки боялся Трубин: мало ли что?.. Я срочно поехал в Привольное и пожаловался маме Михаила Сергеевича. "Мария Пантелеевна, - говорю, - ну что пацаны детдомовские плохого делают? За что их схватили и в тюрьму бросили".
- А мама что?
- Она как узнала об этом, позвонила в Москву Михаилу Сергеевичу. "Миша, почему сажают детей детдомовских?" - спрашивает. Теперь представьте: Генсек позвонил Рыжкову. Тот чуть со стула не упал, когда услышал от Горбачева: "Что вы там творите?". Тут же (этот момент есть в фильме - я вам покажу) прокурор Дзержинского района созвал журналистов со всех телеканалов и извинился. Так и сказал: "Андрей Разин - честнейший человек. Нам его подают как бандита, а он настоящий хороший хлопец. Пускай работает". В тот же день всех моих друзей освободили, и после этого со мной уже никто не сражался...
А почему так с Москвой получилось? За что нас травили Пугачева и журналисты? С чего это Раймонд Паулс ходил в верха? Понимаете, "Ласковый май" на пять лет практически отправил всех звезд в отставку. После нас никто из них, в том числе и Пугачева, не мог нормально работать.
- Вы, насколько я помню, даже вызов ей бросили...
- Мы были слегка обижены на Аллу Борисовну и, узнав маршрут, по которому она собирается гастролировать по стране, проехали перед ней. Народ повально пошел на "Ласковый май", и после нас, естественно, у нее вообще никаких сборов не было.
- Это тогда вы сказали: "Время Пугачевой прошло, наступило время Разина"?
- Откуда такая осведомленность? Узнав, что она в очередной раз на нас жалуется, я решил ей кое-что доказать. И вот Алла Борисовна объявляет "Рождественские встречи", куда приглашает всех лучших артистов СССР. Там были и Анне Вески, и София Ротару - около 30 звезд. В общем, она дает 10 концертов в "Олимпийском", а следом - я с Шатуновым, но мы объявляем на один концерт больше. Узнав об этом, Пугачева решает и себе добавить, чтобы было поровну, а я тут же плюсую еще один.
Она не отстает, и так спор у нас доходит аж до 17-ти. Тут все ее администраторы упали на колени: "Алла Борисовна, больше нельзя! И эти билеты еще не проданы, нам грозит полный крах!". А "Ласковый май" люди, молодцы, поддержали. На каждый добавленный концерт билеты расходились в течение суток.
Пугачева была в глубочайшем шоке, потому что Юра Шатунов и Андрей Разин вдвоем отработали в "Олимпийском" 17 концертов, а все звезды - 16, еще и места в зале пустовали. Это был, конечно, сильнейший удар, и не только по ней - вообще по эстраде. Тогда на нас еще больше все ополчились. Журналисты рвали и метали. И по стенам нас размазывали, и обзывали - чего только не делали.
- Трубин молчал?
- Не вмешивался. Тогда я подумал: "Будем наносить второй удар. У нее же каждый год эти концерты". Короче говоря, когда Алла Борисовна опять готовила "Рождественские встречи", я объявил свои "Белые розы белой зимой". Она дает 10 концертов, а мы - 13. И тут, понимая, что в "Олимпийском" работать уже нельзя, Пугачева уходит в концертный зал "Россия".
- Киркорова не вы ей случайно заслали? Не вы засланцем его сделали?
- Ха, с Филиппом вообще уникальный был случай. Тогда я его впервые увидел. Он ехал на "Москвиче"-412, сам за рулем был, а мы только купили "Ниссан-патрол" - первый джип в Москве. Такого не только ни у кого из артистов не было, даже у бизнесменов. Начальник московского ГАИ - он лично выдавал мне номера - сказал, что машин этой марки в городе еще не зарегистрировано. И вот моя охрана выезжает из "Олимпийского", а Киркоров летит на своем "Москвиче" наперерез и чуть не врезается в наш джип. Еле успел перед ним затормозить, буквально впритык.
- Это же надо, какой дерзкий!
- Не говорите. Мои охранники вытащили его из машины - он молодой был, кудрявый - и хотели как следует проучить. Еле его отбил: "Не лезьте!". А ему говорю: "Ты что же это, на "Москвиче" решил такую машину разбить?". Я же заплатил за нее 120 тысяч, по тем временам просто бешеные деньги, столько 12 "Жигулей" стоили. Конечно, было бы обидно. Филипп стал оправдываться: "У меня и отец певец, и я тоже певец"...
"Сверху ребята кидали в сумки сало и колбасу, а на дне лежали деньги"
- Все-таки это было время шальных, просто безумных денег...
- Только у нас - остальные коллеги бедствовали.
- Почему?
- При советской власти артисты получали ставку и если делали левые концерты, то всегда с оглядкой: боялись. А я в открытую деньги забирал. Приходил и говорил: "Сколько на стадионе мест? 100 тысяч? Так, половина билетов мои, остальные - ваши. Налог - 13 процентов - с вас. Концерт через две недели, деньги вперед"...
"Ласковый май" работал только по предоплате и при 100-процентных аншлагах. Ни разу за пять лет ни один директор филармонии или концертной площадки - не только в Украине, нигде и никогда - не сказал, что билеты не продаются. Я лишь считал количество мест.
- Вы ощущали себя в те годы богатым человеком?
- Тогда сложилась непонятная ситуация. В стране, где все было запрещено, большие деньги были не нужны.
- А что вы могли себе позволить, кроме "Ниссан-патрола"?
- Мы все себе позволили, построили самые лучшие дома. Тот же Юра Шатунов в Сочи такой особняк отгрохал!..
- Писали, что четырехэтажный, из 40 комнат...
- Нет, в пять этажей. Я обзавелся двумя особняками: в Ставрополе и Минске, но на это ушли копейки по сравнению с теми сборами, что у нас были. Мы очень крепко начали тогда задумываться, занялись благотворительностью. Это не бахвальство. Например, детским домам студия "Ласковый май" передала миллион 200 тысяч...
- Рублей?
- Долларов! Мы перевели эту сумму в валюту, и правительство Российской Федерации, тогда РСФСР, закупило бумагу для учебников. Что бы в стране ни случалось, "Ласковый май" принимал в этом самое активное участие. Было землетрясение в Армении - мы дали около 100 тысяч долларов, в Чернобыль передали 300 тысяч. Не скупились, потому что, действительно, девать деньги было некуда. В стране не существовало тогда ни акционерных обществ, ни ценных бумаг...
- Хорошо сказано: "Девать деньги было некуда"...
- Некуда, некуда... Вот мы отработали у вас в Киеве. Помню, я, без Шатунова, получил 100 тысяч рублей. Это были бешеные деньги, но как их вывезти? Купюры в основном мелкие: рубли, пятерки, трешки... Представьте, сколько это...
- Саквояж?
- Какой саквояж - восемь сумок денег! Мы вывозили их поездом. Сверху ребята кидали сало и колбасу, а на дне лежали пачки.
- Интересное время было!
- Ну и привозили мы их домой, а что с ними дальше делать? Квартира в Москве, куда мы заработанное свозили, была деньгами битком набита. Много осталось после обмена советских рублей. Сейчас в архиве "Ласкового мая" лежат 600 тысяч деревянных, которые мы не успели обменять. Остались как память о Советском Союзе.
- Вы не жалели, что столько пропало?
- Нет, потому что, слава богу, большую часть все-таки сохранили. Ребята все состоятельные. Вот ко мне Андрей Шишкин приехал, который в возрожденном "Ласковом мае" солистом будет, - у него свой магазин. С семьями все тоже хорошо устроились. У Андрюшки славная жена Женя, ребенку три года. У Юры Гурова дочка шести лет, а у барабанщика Сережи Ленюка - 12-ти.
"На концерте в "Олимпийском" я вывел на сцену всех своих пятерых Разиных"
- Как дела у Юры Шатунова?
- Ему всего 28 лет. Мы думаем над этим вопросом, но надо все тщательно взвесить. У него все-таки большое состояние, не каждый вариант подойдет. Нам не хотелось бы, чтобы Юра, как Гарик Каспаров, остался у разбитого корыта.
- А что с Гарри случилось?
- Как, вы разве не знаете? Он развелся с женой и почти половину своего имущества ей отдал. Так что, если есть опасения, лучше не рисковать. Ну и потом куда спешить? Я в 28 лет только женился, поэтому, считаю, у Юры все впереди. У него есть хорошая девушка, живет в Германии. Он часто туда ездит, много там гастролирует. В год около 70 концертов дает...
- Андрей, вас называют родоначальником фонограммы...
- А я это не скрываю.
- Более того, известно, что группа "Ласковый май" могла одновременно выступать чуть ли не в 10 городах СССР...
- Тоже не скрываю. Сегодня об этом уже можно говорить.
Система была такая. Например, приезжаю я в Киев. Мы тогда параллельно с Игорем Тальковым работали. Помните, он ногу сломал и выходил на сцену дворца "Украина" в гипсе? Хороший был парень - царствие ему небесное! - друг мой. В общем, у меня тут 10 концертов, а со всех концов Советского Союза директора филармоний звонят и просят "Ласковый май". "Нету! - говорю им.- Юра Шатунов работает сейчас в Санкт-Петербурге, я - в Киеве, Олег Крестовский - в Тбилиси, Юра Гуров - на Дальнем Востоке". А они умоляют: "Ну дайте же что-нибудь! Ну хоть двойника, чтобы только звучало что-то"...
- Гениально!
- Я уточнял: "За двойников будете платить, как за настоящих?" - "Да!" - "Ну берите!". Приходилось идти навстречу, но я поступал честно. У меня даже в фильме есть эпизод, когда в "Олимпийском" на концерте "Белые розы белой зимой" я выводил на сцену всех своих пятерых Разиных.
- Похожи они были?
- Как близнецы: все в одинаковых костюмах. Люди путали, не понимали, где они, а где я.
- Господи, ну хоть сегодня вы настоящий?
- (Смеется). Сегодня - да! "Смотрите, - я говорил, - вот Разины, мои помощники, которые ездят по стране и работают". Но мы посылали их на гастроли только с согласия директоров филармоний.
Я тогда понял, что людям это все до лампочки. Им нужен был праздник, тусовка. Они хотели собираться там, где весело, где особая атмосфера. А разве не прекрасно, если в серой стране, где почти все под запретом, можно прийти на стадион и побалдеть под хорошую музыку? Окончательно я это понял, когда выступал в спортивно-концертном комплексе в Ленинграде.
Представьте: в зале 17 тысяч человек, а мой звукооператор, как на грех, перепутал фонограмму. Я объявил "Старый лес", а вместо него пошли "Белые розы" Юры Шатунова. У меня в первые секунды был шок, но я понимал: остановить фонограмму невозможно (она была на бобине, на 38-й скорости). Такого страху натерпелся! Но когда запел песню Юры его голосом (кстати, он в этом концерте тоже участвовал), то увидел, что люди начали плясать, прыгать, радоваться...
- Великая страна!!!
- Были бешеные аплодисменты, мне кричали: "Браво! Бис! Еще пой!"...
-...но бобина уже кончилась...
- Конечно. Звукооператору чуть голову за это не оторвали, но сам факт! Я понял, что людей совершенно не интересует, фонограмма это или нет, лишь бы был "Ласковый май", лишь бы было ощущение праздника. Это не те вальяжные артисты, три копейки километр - я их так называю. Придут в какой-нибудь клуб попеть перед тремя человеками, усядутся: мы да мы. "Мы вживую, под гитару, а вот в "Ласковом мае" такие козлы... Они, такие-сякие, под фонограмму, а мы вот живяк"... Но кому вы живяк нужны?
"Ласковый май" - я об этом всегда говорил - был группой массовой. У нас на концерте минимум 10 тысяч зрителей собиралось, меньше площадки я уже не брал. Ни я, ни Юра Шатунов не могли на них работать, потому что Дворцы спорта разносили.
Боже, что творилось в Одессе, когда я - без Шатунова! - туда приехал! Никогда этого не забуду.
В первый же день было продано 25 тысяч билетов, хотя стадион вмещал всего 20 тысяч зрителей. Тогда организаторы объявили дополнительную продажу на плавучий причал. Туда решили набить огромное количество людей, а я должен был по сценарию стоять на сцене в кафе наверху. Там же планировали разместить аппаратуру.
И тут в гостиницу "Красная", где я жил, приходит какой-то дедушка. Ну, не дедушка - седой мужчина на вид лет 70-ти. "Где, - говорит, - тут старший из "Ласкового мая"?". Его спрашивают: "А вы кто?".- "Главный инженер причала - Мне надо с вашим руководством переговорить". Заходит ко мне, достает чертежи и показывает: "Если сюда встанет больше 15 тысяч человек, эти шплинты, которые держат плавучий причал, не выдержат, порвутся. Причал имеет нос, как у корабля, и когда масса людей сюда надавит, его вытолкнет на 500 метров в открытое море. Последствия предсказать невозможно...".
- Какие страсти!
- Когда я это услышал, мне, честно говоря, было уже не до юмора. Я тут же позвонил начальнику милиции города, мэру (тогда первому секретарю горкома партии) и заявил: "Я на этот причал не выйду, потому как есть опасения, что люди погибнут".
- Ну, вы серьезный человек. Вот так запросто набрали номер первого секретаря горкома партии?
- Так ведь речь шла о массовом мероприятии. Тогда, если приезжал "Ласковый май", вся милиция, все структуры работали только на наш концерт, чтобы более или менее обеспечить в городе порядок. Все силы стягивались, и все равно не справлялись.
- Сейчас тем, кто не видел этого своими глазами, в такой успех "Ласкового мая" трудно поверить...
- Я с Одессой закончу. "Сколько билетов продано?" - спрашиваю. "45 тысяч". - "А вы не поинтересовались у главного инженера, что может случиться?". И пересказываю, что услышал от дедушки. Как они перепугались! А до концерта остается часа два, на него уже весь город пошел.
Ужас, что было! Перед причалом выставили конную милицию, милицейские кордоны, которые направляли народ на стадион. Уму непостижимо, как на 20-тысячник удалось 45 тысяч зрителей запихнуть. Я никогда в своей жизни ничего подобного не видел. Люди сидели везде: на колонках, на сцене, на поле. А ведь там ток, электричество. Чем это могло закончиться, трудно даже представить. Мэр, то есть первый секретарь, просто плакал у меня в гримерной...
- ...на плече?
- "Я не выйду, - говорю ему.- Мне некуда выходить. По головам, что ли, лезть? Я не дойду до сцены: видите - все битком набито". Он умолял: "Мы постараемся провести вас с солдатами... Если вы не споете, люди не уйдут". В общем, окружив кордоном солдат, меня таки доставили на сцену. Я благодарен, фанаткам, которые там теснились. "Девочки, - попросил их, - вы только сядьте, сядьте". Они, правда, ноги мне гладили... Я им сказал: "Гладьте, только не выше... Не мешайте работать!". Я первый раз стоял на сцене, устланной телами.
Тот концерт довел до конца просто чудом, но надо отдать должное одесситам: они молодцы. Дисциплина была уникальная. Ни одного ЧП, ни одной драки или поножовщины, ни одной травмы - никто не пострадал.
"Презервативы - это что? После каждого из киевских концертов уборщица Дворца спорта собирала в зале восемь-девять женских трусиков"
- Очевидцы рассказывали, что на ваших концертах наиболее фанатеющие девчонки снимали с себя исподнее, начинались чуть ли не совокупления...
- Всякое случалось. Однажды в спорткомплексе "Олимпийский" шел концерт, сидели 25 тысяч человек. Смотрю: с противоположной зрительным рядам стороны идут две девушки, как сначала мне показалось, в спортивных костюмах. Но когда они приблизились, я увидел: обе голые. В этот момент им наперерез бросилась милиция. Девчонки метров пять до меня не добежали: их схватили. Вся публика вскочила с мест, пытаясь получше их рассмотреть, и провожала глазами...
- Сотрудники киевского Дворца спорта в свое время рассказывали мне, что после ваших концертов находили в опустевшем зале огромное количество использованных презервативов. Вы знали об этом?
- Презервативы - само собой: одна уборщица сказала мне, что после каждого из киевских концертов собирала в зале восемь-девять женских трусиков. "Да что ж это такое?!" - возмущалась она.
В то время главное было - забраться повыше, чтобы публика нас видела, но прикасаться к нам не могла. Помню, работал я во Дворце спорта в Лужниках и неосторожно сел на сцену. Свесил ноги, запел грустную песню, и тут одна фанатка подпрыгнула, схватила меня за ногу и потянула вниз, в публику. Меня спасло лишь то, что охранники сразу бросились на выручку, но остался я в одних трусах. Всю одежду порвали на сувениры.
- У вас никогда фонограммы не обрывались?
- Ну как же - бывало такое, и очень часто.
- И как выходили из щекотливой ситуации?
- Смеялся вместе со всеми. Один раз я пел песню и, чтобы войти в образ, закрыл глаза. Держусь за голову, пою и не вижу, что подул ветер и микрофон упал. Только когда услышал, что вокруг все смеются, открыл глаза... "Да-а..." -думаю...
Понимаете, мы и не скрывали, что работаем под фонограмму. У нас бывало по три концерта в день, а когда выступали в цирке, то и пять, и шесть. Озвучить вживую такое количество выступлений практически невозможно. Вдобавок мы каждую ночь куда-то улетали, откуда-то прилетали, поэтому возить за собой аппаратуру не могли. Рады были и тому, что нам выставят.
Однажды Юре Шатунову, зная его любовь к сладостям, подарили торт "Птичье молоко". Он ел его за кулисами и вышел на сцену, запихнув в рот остатки. Думал, что прожует, пока идет проигрыш, а фонограмма началась сразу со слов. Юре пришлось выплюнуть недоеденные куски прямо в микрофон. Естественно, дорогая техника была испорчена. За микрофон мы заплатили 1200 долларов - вот, во сколько это угощение обошлось.
"В "Ласковом мае" не то что гомосексуализма не водилось - даже пить и курить нельзя было"
- Народная девичья любовь к вам и Юре Шатунову была просто фантастической. Доходило до того, что фанатки 12-15 лет говорили: "Вот велит он мне умереть - умру! Прикажет броситься вниз головой с 16 этажа - брошусь!"...
- Против нас даже уголовное дело возбудили, когда две девчонки в Санкт-Петербурге выбросились из окна. Они оставили предсмертную записку: мол, не можем больше жить, потому что написали им восемь писем, а они не ответили. Меня вызывали в следственную часть, куда поступило отдельное поручение из Ленинградской прокуратуры.
Я потом зазвал этого следователя к себе на квартиру: "Зайдите, пожалуйста, полюбопытствуйте, сколько мне писем приходит". Показал ему мешок, набитый конвертами. "Посмотрите на штамп. Это только сегодня принесли (в месяц я получал около 30 тысяч писем). Попробуйте, - говорю, - отыскать здесь те, на которые нужно дать ответ, чтобы предотвратить суицид".
Вообще же, на концертах "Ласкового мая" погибло 28 человек - их задавили. А самая большая давка была в Орджоникидзе, теперь это Владикавказ. Там на стадионе погибло шесть человек. Очень жутко было работать, но и остановить концерт не представлялось возможным: это бы вызвало взрыв эмоций. Министр внутренних дел после каждой моей песни просил людей отойти, чтобы можно было забрать пострадавших. Я пел и смотрел, как их грузили на носилки...
- По стране ходили упорные слухи, что все солисты группы во главе с Разиным - гомосексуалисты...
- Этот шаблон использовали, чтобы нас опорочить, и Филинов, и Артемий Троицкий. В таких случаях я всегда говорил: "Вы обсирайте нас, только не забывайте почаще облизывать". Нет, все ребята у меня совершенно нормальные, все умницы. Практически все уже женаты, у них родились дети, прекрасно живут. Вот только свадьбы Юры Шатунова мы сейчас ждем.
Могу вам сказать одно: в "Ласковом мае" не то что гомосексуализма не водилось - даже пить и курить нельзя было. У меня практически все было запрещено! Это была идеальная группа. Я не знаю ни одного человека из "Ласкового мая", который сидел или куда-то там попал, или наркоманил... Я своими ребятами горжусь.
- Объявив о возрождении "Ласкового мая", вы сказали, что сами петь не планируете, потому как всерьез занимаетесь политикой. По-вашему, она интереснее, чем шоу-бизнес?
- Ага! Хотя... Недавно меня просили-умоляли приехать в подмосковный Зеленоград на концерт. Объясняю им, что не пою: я уже депутат Госдумы, и куда мне с таким весом петь? А они не унимаются: "Андрей Александрович, пожалуйста!".- "Ну ладно, - говорю, - спою. У меня даже есть две-три новые песни". Так получилось, что я опоздал на час, и представьте себе: все это время 20 тысяч человек стояли и ждали - ни один не ушел. "Ни фига себе! - думаю.- Целый час ждать Разина".
- А какого возраста была публика?
- Разного, даже совсем молодые, которым интересно было посмотреть, что это за Разин и как он выглядит. Для меня это было довольно-таки странно. Кстати, скоро мы с Юрой Шатуновым будем работать вместе в одном концерте в Санкт-Петербурге. Я этот город очень люблю, поэтому и веду там программу, и пою. В Питере мы с Юрой выйдем на сцену вдвоем, а, например, в Ереване на стадионе я работаю уже один. Могу сказать, что 37 тысяч билетов уже проданы. Думаешь: "Господи, 10 лет не выступал, а такой интерес!". Сегодня к теме "Ласкового мая" обратились все СМИ. Я удивлен! Даже на НТВ Леонид Парфенов посвятил свою программу возрождению "Ласкового мая".
- Думаете, можно войти в одну реку дважды?
- Еще закрывая "Ласковый май", я всем критиканам сказал: "Пусть вы считаете нас однодневкой, но давайте вернемся к этому разговору через 10 лет. Если тогда мы придем и нас опять примут, я буду очень просить вас, Артемий Троицкий, и всех остальных недоброжелателей взять свои слова обратно". Я думаю, им пора это сделать, потому что гастроли идут успешно.
- Вы так и не сказали, чем вам интересна политика?
- Политика - это не только большой интерес, но и большой азарт. Вот, скажем, Белоруссия. Там советником президента Лукашенко и главным редактором "Советской Белоруссии" числится Павел Якубович - двоюродный брат Леонида Якубовича. Этот человек столько для "Ласкового мая" сделал, что трудно передать. Он уже в возрасте, но, помимо того, что ездил с нами и вел наши концерты, еще выпускал газету "Ласковый май" тиражом миллион 200 тысяч. С его помощью я издал две книги - "Зима в стране "Ласкового мая" и "Человек тусовки". Раз Павел Якубович рядом с Лукашенко, я считаю, что в этой стране порядок, чего не скажешь об Украине.
Поэтому Юра Шатунов не поехал сюда, когда его пригласил на свои концерты Данилко. Андрюшка на редкость добрый и хороший парень. Он был почитателем моего таланта еще лет 10 назад, специально приезжал в Москву, знает мою тещу, супругу... В общем, мы очень любим его и уважаем.
А в отношении сегодняшней политики... У меня был очень близкий друг - царствие ему небесное! - Вадим Бойко, ведущий программы "Гарт", Я приезжал к нему в Киев, когда он был депутатом Верховной Рады. Мы с ним тут знакомились с политиками, вели общественную деятельность. А поскольку он был председателем комиссии, которая определяла "Человека года" по странам СНГ, мы наградили тогда Татьяну Миткову и вместе с Вадиком вручали ей золотую медаль. Это было после того, как ее хотели уволить за то, что она не зачитала нужный руководству текст...
Единственное меня радует - что здесь от нас Виктор Степанович Черномырдин. Это очень хороший человек, юморной, умный. Его все у нас любят, уважают, особенно на Кавказе. Я, кстати, баллотировался в депутаты от его партии "Наш дом - Россия" при его поддержке. Встречался с ним, знаю его лично... Конечно, какая-то оттепель в российско-украинских отношениях началось, но хотелось бы, чтобы наши народы не разделяли. Поверьте; лучшие гастроли были у нас в Украине. Незабываемые концерты, незабываемая публика, самые сумасшедшие фанатки, которые любили нас так, что трудно даже передать... Помню, когда мы уезжали на поезде, они расшатали вагон. Я уже боялся, что они состав перевернут: такая любовь была. Нам бы, конечно, хотелось все-таки в Украину вернуться. Я вот хочу переговорить с Андреем Данилко и при его поддержке организовать здесь гастроли "Ласкового мая".
"Мы не надевали золото и бриллианты"
- Это правда, что вы дружите с Зюгановым, являетесь убежденным членом Российской коммунистической партии?
- В компартии не состою, а у Зюганова действительно работал. В 96-м году был его доверенным лицом, руководил молодежным штабом...
-...Вы считаете себя коммунистом?
- Нет, не считаю. Просто тогда все артисты оголтело побежали за Ельциным, потому что он платил, и начали - явно за деньги - кричать, что надо за него голосовать. А я и Юра Шатунов решили: Зюганов не платит - пойдем агитировать за него. Он тоже наш русский хлопец, а не какой-то там... Ну зачем делать из него врага? Кстати, меня тогда поддержали Саша Шаганов, Сергеи Крылов. Пошла даже какая-то полемика. Мы с Алибасовым, помню, встретились один на один у Любимова. Я сказал: "Бари Каримович, я не люблю вас только за то, что вы говорите: "Голосуй - или проиграешь! Родина в опасности!", а за это берете американские доллары. Это нечестно, неправильно". Он спрашивает: "А ты опять хочешь коммунистический строй?".- "Да, хочу в противовес вашим деньгам хоть что-то поставить, потому что нельзя за доллары продавать душу".
Я всех политиков считаю нормальными людьми. У меня убеждений нет, и я не верю, что у них какие-то там особые убеждения: коммунистические или наоборот. Единственное, что я как депутат знаю: людям надо помогать, надо им что-то отдавать, а не выяснять, какие партии левые, какие правые и кто кого поколотит.
- Андрей, ваше продюсирование было на редкость успешным. Признайтесь, у вас есть какие-нибудь фирменные секреты?
- На этот вопрос я всегда отвечаю так: у меня три кита, на которых сижу.
Первый. За всю карьеру группы "Ласковый май" не было ни одной песни, которая бы меня раздражала. Я обыватель, и мне нравится то же, что и всем, Я, например, не стеснялся брать песни у бомжей, алкоголиков...
Второй. В коллективе должны быть только красивые люди - уродам там делать нечего. Глядя на артиста, зритель должен отдыхать, а сегодня мне иногда противно смотреть телевизор.
Третий. Музыка должна быть доступной, а группа - как можно ближе к народу. "Ласковый май" не надевал на себя золото и бриллианты. Не при нашей нищете, не при этой убогой жизни натягивать блестяшки. Почему наша группа была популярна? Потому что я всегда давал людям то, что они хотят получить. Пока, кроме меня, этого никто не делал и не делает. Продюсеры слишком много сидят в Москве, ходят на тусовки, а хороший продюсер должен ездить по стране, узнавать, чем люди дышат.
- Пресса сообщала, что в Москве живет девочка, у которой в комнате иконостас с изображением солистов группы "Ласковый май"...
- Таким образом отец - иконописец и верующий человек - решил приобщить ее к Богу. Наблюдая за страданиями дочери по "Ласковому маю", он сделал огромный, необыкновенной красоты иконостас, а вместо святых нарисовал участников группы. Например, Разин - Андрей Первозванный, Шатунов - Юрий Долгорукий. Увидев эту работу, я был сражен. Такой нет даже в молельном доме, который мы с Юрой отстроили в Привольном. Я, кстати, встречался с Патриархом Московским и Всея Руси Алексием и рассказывал ему об этом. Он очень смеялся: "Вот видите, - говорил, - как приобщается молодежь!".
- Готов биться об заклад, что вы незаурядная личность. Какими словами могли бы емко себя охарактеризовать: выдающийся аферист, авантюрист, Остап Бендер нашего времени? Кто вы на самом деле?
- Самой короткой была надпись, сделанная на моей визитной карточке, когда я работал в Министерстве культуры. Тогда ее получить было очень трудно - требовалась подпись замминистра. Ну кто я был такой клерк из управления клубных учреждений. Но мои сотрудники подшутили и заказали визитку, где значилось: "Министерство культуры СССР. Разин Андрей Александрович - организатор массовых затей Союза ССР". Кстати, замминистра ее подписал.
Поэтому на ваш вопрос отвечу так: я массовик-затейник, человек, который несет праздник. Где-нибудь на свадьбе, даже не зная людей, встаю и говорю: "Я - тамада". На меня вопросительно смотрят. "Что, сомневаетесь?" - спрашиваю. Но если веду торжество, никто об этом потом не жалеет.
- Вы довольны жизнью? Считаете себя состоявшимся человеком?
- Конечно, конечно.
- Вам интересно заглянуть вперед?
- Не намного. У меня есть ближайшие планы на 5-10 лет.
- У вас было уже столько всего, сколько у некоторых людей и за всю жизнь не происходит... Лучшее позади?
- Впереди. Я считаю, что ничего еще не было.
- А что вы скажете, если я попрошу вас спеть?
- Ой! Вы понимаете, была бы тут хотя бы аппаратура... Есть только одна песня, которую я еще могу исполнить без фонограммы, - про дядю Мишу. Она навевает что-то, настраивает меня на деревенский лад. Я ее очень люблю и ценю за слова, которые написал.
А вообще, я всегда в таких случаях отвечаю: "Ласковый май" - это публичная группа. Она работает под очень хорошую музыку, очень хорошую фонограмму, и превращать эти элементы шоу в какую-то заурядную песню никогда не станет. Ни одному артисту в любой ситуации я не разрешал петь "вживую".
- Чтобы не разрушать сказку?
- Да. Поверьте мне: были тысячи вопросов, тысячи просьб к Шатунову и ко мне исполнить песню "живьем". Мы никогда до этого не опускались, потому что я говорил: "Пение - наша работа, профессия. Это то, за что вы должны нас любить и уважать".
Беседовал Дмитрий ГОРДОН
"Бульвар" № 41(363), г.Киев
Октябрь, 2002 год
Музыкальный портал финансируется за счёт личных средств администрации. Мы будем благодарны Вам за оказание ! Так же мы будем признательны администраторам вэб-ресурсов установившим один из наших .
Если Вы желаете поделиться музыкой, фотографиями, статьями из прессы или информацией о музыкантах представленных на сайте или если Вы обнаружили какие-либо ошибки, . Давайте сделаем наше Государство ДЕТСТВО лучше!
Все музыкальные произведения и материалы, размещённые на сайте, принадлежат их законным владельцам. При копировании каких-либо материалов ссылка на музыкальный портал "Государство ДЕТСТВО" как на источник информации обязательна.
© 2005-2007 Web-design, web-programing and web-promotion of .