3

- Больше чувств! – кричал взволнованно Антонио, когда Джузеппе произносил очередной монолог, - Больше жизни, блеска в глазах! Ты – Аполлон! Ты – прекрасен!
- И нет мне счастья средь богов! И нет мне света на Олимпе! О, Зевс! Твой взгляд испепеляет! Ну, дай мне милости своей! Ту, что душа моя желает, женою сделай же моей!
- Осанку держи! Подбородок выше!
- О, Боже, Антонио, ты хочешь меня убить, - Джузеппе в изнеможении утирал рукавом пот со лба, - самый солнцепёк! Может, отложим репетицию до вечера?
- Нельзя откладывать, нет у нас времени! У тебя всё получается, ещё чуть-чуть, чтоб тело запомнило! Чтоб во время спектакля ты не был заурядным актёришкой, а был богом Аполлоном! Чтоб у зрителей не возникло ни минуты сомнения, что за ними в этот самый момент наблюдает сам великий Зевс! Почувствуй его взгляд! Всей кожей почувствуй!
Антонио сочинил новую трагедию, и, когда выдавалась свободная минутка, вся маленькая труппа усиленно репетировала. «Смерть великих» - так называлась пьеса – упорно не давался. Самой большой проблемой были декорации, ведь по сюжету фоном было небо! И выход был найден:
- Зачем нам делать небо, если оно у нас есть? – спросил однажды старик. Джузеппе изумлённо поднял глаза – над его головой простирался бескрайний лазурный небосвод. Ни один художник не смог бы подобрать более ярких красок, ни один мастер не смог бы изобразить всё его величие и одухотворённость. И словно око Зевса, снисходительно взирало на людей ослепительное солнце.
- Давай, давай, не расслабляйся! Не выходи из образа! – подначивал Антонио. И Джузеппе вдруг показалось, что он действительно на Олимпе, что рядом убогой кибитки и тощей лошадёнки, и что окружают их не чумазые любопытные мальчишки, а сонм великих древних богов.

Дни летели за днями. «Смерть великих» имела оглушительный успех. Труппу, кочевавшую из города в город, опережала молва о прекрасном актёре, играющем Аполлона. Вся местная знать считала своим долгом посмотреть представление. Джузеппе купался в славе. И, также, как обычно, из-за кулис, еле заметно улыбаясь, за игрой актёров наблюдал старый Антонио.